Третья попытка взять Плевну штурмом в конце августа (начале сентября) 1877 года должна была стать решающим сражением Русско-турецкой войны на территории Болгарии. Однако, из-за каскада ошибок, как при планировании, так и при артобстреле и штурме редутов, она вылилась в одну из самых громких неудач русского оружия в истории. По своему размаху бой за Плевну, конечно же, уступает сражениям мировых войн XX века. В то же время, по меркам XIX столетия в противостоянии участвовали весьма внушительные силы: 34 тысячи солдат турецкого гарнизона с 72 орудиями и 83 тысячи атаковавших союзных русско-румынских войск при 424 орудиях. Ещё одним фактором, подчёркивающим исключительную значимость третьего штурма, является присутствие на поле битвы российского императора Александра II, великого князя Николая Николаевича и господаря Валахии и Молдавии (и, впоследствии, короля Румынии) Кароля I. Среди военачальников в первую очередь следует выделить Османа-пашу с турецкой стороны, М. Д. Скобелева с российской и М. Черкеза и Г. Анджелеску с румынской.

После того, как первый и второй штурмы, носившие чуть ли не спонтанный характер, завершились провалом, русское командование осознало реальную силу плевенского гарнизона и начало продумывать организацию третьего, куда более масштабного наступления на город, для участия в котором даже решено было обратиться к румынским союзникам. В ходе подготовки была отбита османская контратака на русские позиции к востоку от Плевны и занята Ловча, служившая важным источником снабжения армии Османа-паши. Софийская дорога при этом оставалась в турецких руках, и полная блокада Плевны обеспечена не была: гарнизон беспрепятственно получал многотысячные подкрепления, провизию, боеприпасы и отправлял в обратном направлении раненых на лечение. Предшествовавший штурму артиллерийский обстрел также оказался крайне малоэффективным — большинство снарядов, обрушенных на турецкие редуты 26-29 августа (7-11 сентября), либо не долетало до цели, либо наносило укреплениям незначительные повреждения, а большие паузы в бомбардировках позволяли их сразу чинить. Ещё более усложняла задачу русской артиллерии спокойная, безветренная погода, из-за которой позиции потивника оказались надолго спрятаны за плотной завесой порохового дыма. На командных постах ввиду плохой видимости ориентировались исключительно на веру в силу русских пушек и снижение интенсивности ответного огня, которое ошибочно считали подтверждением разрушения редутов. Одновременно русскими и румынскими частями предпринимались первые разрозненные, локальные попытки штурма, которые не только отражались противником, но и заканчивались разительными турецкими контратаками. Осознав тщетность первых двух дней артподготовки, запланированный на 28 августа штурм перенесли на 30-е число.

Утром 28 августа русские войска в очередной раз обнаружили перед собой восстановленные за ночь турецкие укрепления и провели день отбивая контратаки. 29 августа наступило затишье перед генеральным сражением, прерываемое лишь редкими артиллерийскими залпами с обеих сторон. 30 августа (11 сентября) преподнесло русским войскам новый неприятный сюрприз в виде плохой погоды: шедший всю ночь дождь размыл поле боя, которое к тому же покрывал плотный туман. Начало штурма было запланировано на вторую половину дня, но бои на левом фланге начались уже до обеда, а вслед за ними активизировалась и центральная часть фронта, где пошли в атаку отряды Скобелева с целью занять более выгодные позиции. Наиболее ожесточённое сопротивление османы оказывали на Зелёных горах, откуда их пули долетали даже до перевязочных пунктов в тылу русских войск. Лишь появление здесь подкрепления во главе со Скобелевым вынудило защитников Плевны отступить обратно к своим траншеям. С этого момента начались бои по всей линии фронта. Русские атаки терпели неудачи из-за слаженных оборонительных действий турок, ошибок высшего командования при перемещении резервов и больших потерь среди батальонных и ротных командиров. Мешали также размокшие, скользкие склоны редутов, по которым крайне сложно было взбираться, а также туман, опустившийся в лощины. Наибольшего временного успеха достигла на западном участке румынско-российская атака, кроме того в центре удался прорыв Скобелеву, взявшему два редута. В целом же передовые части всякий раз к моменту вступления в рукопашный бой с противником уже выдыхались, а резервы подоспевали лишь к отступлению. К ночи бои стихли, снова пошёл дождь. 31 августа получившие подкрепление турки многократно атаковали немногие занятые русскими позиции, и к вечеру Скобелев во избежание напрасной гибели солдат распорядился покинуть последние укрепления, остававшиеся в русских руках. На этом третий штурм Плевны завершился. 1 (13) сентября гарнизон Османа-паши, у которого заканчивались снаряды, изредка стрелял по русским позициям и предпринял пару неудачных вылазок, после чего бои под Плевной окончательно сошли на нет. Русские за несколько дней потеряли до 13 тысяч человек, румыны — около трёх тысяч.

После нового поражения под Плевной революционно настроенные слои общества поспешили обвинить во всём лично Александра II и его ближайшее окружение, стремившееся форсировать третий штурм и во что бы то ни стало приурочить его к именинам императора в качестве подарка. Эта точка зрения, разумеется, перекочевала затем и в советские учебники истории. Между тем сам Александр II провёл лето на фронте в условиях, мало отличавшихся от тех, в которых жили простые солдаты, и был занят почти исключительно разбором рапортов с полей сражений и посещением госпиталей. Дабы хоть частично восстановить историческую справедливость, кратко отследим перемещения императора в дни третьего штурма.

24 августа государь переехал из Горного Студня в ставку в деревне Чауш-Махала (ныне Деляновци) на реке Осым. 26 августа Александр II провёл на позициях в районе Гривицы, наблюдая за артобстрелом турецких редутов, и вечером отправился на ночлег в деревню Радиненец (сегодня в составе села Обнова), куда на следующий день переместили его ставку. В последовавшие дни в канун генерального штурма император разъезжал по линии фронта, посещал госпиталь в Пелишате и регулярно подвергал свою жизнь опасности: турки целенаправленно стреляли по небольшим группам русских в надежде ликвидировать волей случая начальствующих лиц. 30 августа к полудню государь занял позицию на возвышенности в районе Гривицы, где его уже ждали Николай Николаевич и Кароль I. Прочитав поданную ему диспозицию на решающий день сражения, Александр II принял участие в молебне с протоиереем Императорской квартиры и небольшим походным хором придворных певчих. Завершилась церемония многолетием царю-имениннику, которое сопровождалось не привычными салютами с бастионов Петропавловской крепости в Петербурге, а грохотом турецкой и русской артиллерии. После скромного завтрака всё внимание переключилось на начавшийся штурм. Император многократно оставлял позицию и выезжал ближе к полю боя для лучшего обозрения. В какой-то момент буквально в двухстах шагах разорвался турецкий снаряд, который государь попросил выкопать и сохранить на память. Прибывавшие на царские позиции гонцы приносили только плохие вести о всё новых провалах русских атак, кроме того к вечеру начали доходить слухи об огромных потерях. На закате в подавленном состоянии духа государь вернулся в Радиненец, где после прошедшего в гробовой тишине ужина все разошлись по палаткам спать. Весь день 31 августа самодержец провёл на позициях, наблюдая за многочисленными турецкими контратаками, вынудившими его войска оставить те немногочисленные участки фронта, которые с таким трудом были заняты днём ранее. Вопреки распространённой версии, согласно которой Александр II хотел бросить Плевну, сразу после отступления армии на исходные позиции государь на Гривицкой возвышенности обратился к графу Милютину и генерал-адьютанту Непокойчицкому с предложением немедленно приступить к правильной осаде города, так как взять его штурмом оказалось невозможным. Решено было созвать на следующий день совещание, после чего царь отправился в ставку и посетил по пути перевязочные пункты, куда бесконечной вереницей свозили тысячи раненых. На военном совете 1 сентября Николай Николаевич констатировал невозможность занимать всё пространство вокруг Плевны в свете невосполнимых потерь, генерал Зотов предложил постепенно отступить к старым позициям Западного отряда, но Александра II поддержали Милютин и генерал Левицкий, который напомнил собравшимся о моральном долге после таких тяжёлых поражений и политических последствиях возможного отступления от Плевны. Его план, развивавший идею царя, предполагал замкнуть кольцо осады, отрезать снабжение из Софии и Видина и взять гарнизон измором. Заручившись поддержкой штаба, государь распорядился вызвать из столицы Эдуарда Ивановича Тотлебена — так началась блокада Плевны.

Среди критиков Александра II и всей военной операции был и Василий Васильевич Верещагин, чья серия картин, посвящённых третьему штурму Плевны, отличается особой пронзительностью. Сам живописец, поправлявшийся после тяжёлого ранения на Дунае в июне того же года, в сражении активного участия не принимал и лишь наблюдал, как его братья Сергей и Александр штурмовали редуты и были сражены турецкими пулями: Александр отделался ранением и длительным лечением в госпитале в Бухаресте, Сергей же был убит и пропал без вести. Гибель брата и тщетные поиски его останков стали страшным ударом для художника, что отразилось и на общем настроении его «Плевенской серии». Впоследствии, как и в случае с «Туркестанской серией» десятью годами ранее, эти картины вызвали негативную реакцию в России в целом и при царском дворе в частности из-за чрезмерной, жестокой реалистичности и «недостаточного патриотизма».

Полюбовавшись на высокое искусство, завершим иллюстрированную историю третьего штурма Плевны лубком и рисунками из шеститомного «Сборника военных рассказов 1877-78».

Большинство памятников, посвящённых третьему штурму, стоят в центре Плевена в парке Скобелева, о котором поговорим в другой раз отдельно, равно как и про штурм Гривицкого редута и Гривицкий румынско-русский мемориальный парк. Сегодня же мы с вами посетим памятники, расположенные на юго-восточной окраине Плевны — непосредственно на месте боёв, где русские атаковали со стороны селений Брестовец и Радишево. В наши дни эта территория застроена частными домами и дачами, частично заброшенными, из-за чего поиск русских братских могил может превратиться в настоящее приключение. Начнём рассказ с двух памятников, найти которые сравнительно легко, так как к ним ведёт едва различимая тропинка от крупного жилого комплекса. Левым обелиском отмечена братская могила офицеров 117-го пехотного Ярославского полка: подпоручиков В. П. Перекрестова и А. М. Свидерского, прапорщика Ф. И. Статкевича, майора Д. В. Соколова, поручиков А. В. Захарова и К. Б. Аренда, штабс-капитана И. Л. Прокофьева и прикомандированных к полку 2-го Фанагорийского гренадерского полка подпоручика Волкова и 15-го пехотного Шлиссельбургского полка прапорщика Шестаковского.

Памятник справа — братское захоронение 153 нижних чинов 1-й бригады 30-й пехотной дивизии, 111 бойцов 117-го пехотного Ярославского полка, 42-х из 118-го пехотного Шуйского полка и пятерых из 30-й артиллерийской бригады.

Если пройти дальше на юго-восток, то посреди лесополосы, разделяющей два сельскохозяйственных поля, нашему взору откроется памятник 305 нижним чинам 63-го пехотного Углицкого полка, 93-м из 64-го пехотного Казанского полка и 17-ти из 16-й Артиллерийской бригады. В основании лежит мемориальная плита в честь погибших офицеров 2-й бригады 16-й пехотной дивизии и 16-й Артиллерийской бригады: капитана А. Н. Кильдеева, поручика В. Н. Романовича и прапорщика Е. Томаровича из 63-го пехотного Углицкого полка, майоров А. Полубинского и М. Лопатина, штабс-капитана Н. Соколовского и поручика Н. Корсакова из 64-го пехотного Казанского полка и капитана И. Грабчинского из 4-й батареи.

Подобраться к памятнику подпоручикам П. А. Добрякову и В. К. Доброграеву, юнкерам Г. Владимирову и Ф. Очкасову и 123 нижним чинам 124-го пехотного Воронежкого полка, павшим при штурме Радишевского редута, в настоящее время крайне сложно. Расположен он недалеко от вышеописанных, но от ближайшей тропы (с любой стороны) к нему придётся продираться через добрую сотню метров глухих зарослей кустарника и деревьев. Сам обелиск с крестом на вершине в тёплое время года скрыт за густой листвой, и без точных координат его легко не заметить.

Последний на сегодня памятник расположен чуть южнее в частном секторе. Установлен он на братской могиле 16 нижних чинов 20-го пехотного Галицкого полка.

📷 2024 год

🧭 43.3918N 24.63636E (памятники 117-го Ярославского и 118-го Шуйского полков), 43.38698N 24.64548E (памятник 63-го Углицкого и 64-го Казанского полков), 43.39149N 24.64325E (памятник 124-го Воронежкого полка), 43.3789N 24.63922E (памятник 20-го Галицкого полка)